Мальчик со шпагой - Страница 42

Генка вздохнул:

– Тогда понятно, что ты ничего не замечаешь.

– Чего не замечаю?

– Какая она красивая, – отважно сказал Кузнечик.

– Да ну тебя! – отмахнулся Серёжа. – Ну, пусть красивая… Тут выть хочется, а ты чепуху говоришь. Такой день был сначала хороший, и вдруг все кувырком!

– Он и сейчас хороший, – возразил Генка. – Не может он плохим сделаться из-за того, что нашлись три труса.

– Целых три! Сразу! Как будто самое обычное дело.

– Зато Митька молодец, – сказал Генка

Это была правда. И этой правдой Серёжа слегка утешился.

Совет собрался ровно в шесть. К точности привыкли и ею гордились.

Мосин, Голованов и Сенцов сидели в уголке кают-компании. Молчаливые, с опаской в глазах. Они не сняли курток.

– Почему не в форме? – спросил капитан первой группы Владик Самойлов. – На совет пришли, а не на рынок.

Из-за совета у Самойлова пропал билет в кино, и он был настроен угрюмо.

– Не трогай их, – попросил Олег. – Формы у них нет. По крайней мере, полной… Все собрались?

Это был не просто вопрос. Это было начало совета.

– Командир барабанщиков здесь! – озорно выкрикнул самый младший – Данилка.

– Капитан первой здесь, – буркнул Владик Самойлов.

– Капитан второй группы здесь!

– Капитан третьей здесь!

– И четвертой тоже, – весело известил Алешка Смирняков.

– Капитан знаменной группы здесь, – сообщил Володя Огоньков. – Это, значит, я. А капитаном пятой будет, значит, он. Группа уже решила.

И Володя указал на Серёжу.

– А почему посторонние? – ревниво спросил Данилка, глядя на Кузнечика и Наташу.

– Это не посторонние, а мои друзья, – сказал Серёжа. – По делу пришли, а не к тебе, Даниле, в гости.

– У всех друзья. Ну и что? – придрался Данилка. – А ты и сам еще не член совета. Мы еще за тебя не голосовали.

– Данила! – сказал Олег. – Вот я терплю, терплю, а потом возьму и выдеру!

– Когда? – жизнерадостно поинтересовался Данилка.

– Боюсь, что скоро.

– Не-а…

Сели у круглого скрипучего стола.

Олег спросил, не возражает ли кто-нибудь против нового члена совета – Сергея Каховского. Никто не возражал. Серёжа украдкой показал Данилке язык.

Беда, случившаяся днем, словно отодвинулась. Все было просто и спокойно. Даже Митя, сидевший рядом с Данилкой, слегка улыбался.

Но вот поднялся Олег. Уперся ладонями в стол, и тот заскрипел, застонал.

– Внеочередной совет, – сказал Олег. – Я понимаю: воскресенье, всем хочется отдохнуть. У Самойлова билет полетел. А что делать? Случилось такое, что ни ждать, ни молчать нельзя… Вот Кольцов мог бы лучше меня рассказать, но ему трудно: губа разбита. Они шли вчетвером: Кольцов, Голованов, Мосин, и Сенцов. Их остановили четыре хулигана. Не старше этих. Но нахальнее, это точно. Потребовали деньги, обыскали. Потом велели отдать ремни. Трое отдали: Голованов, Мосин, Сенцов.

Он повернулся к тем троим, сидевшим в углу.

– Это так?

Они медленно поднялись.

– Так? – повторил Олег.

Они молчали.

Серёже неловко было на них смотреть. Он стал смотреть на ребят за столом. Данилка тревожным шепотом допытывался у Мити:

– Почему ничего не сказал? Ну почему? Это хорошо, да?

Олег очень сдержанно спросил еще раз:

– Это так было?

Голованов хрипло сказал:

– Так…

– Вообще-то не совсем так, – вежливо сказал Сенцов. – Мы не отдавали ремни. Они их взяли сами.

Серёжа пересилил себя и посмотрел на него. Сенцов был аккуратный, причесанный, спокойный.

– Они взяли, – повторил Олег. – А вы стояли опустив руки. Так?

– А что было делать? – спросил Сенцов. – Приятно, думаете, по морде получать? Из-за ремня, который стоит рубль пятьдесят в военторге. Если посчитать, то невыгодно.

– Рубль пятьдесят?! – крикнул Алешка Смирняков. – А сколько твоя совесть стоит?

– Я совесть не отдавал. Только ремень, – объяснил Сенцов.

– Гнать, – спокойно сказал капитан второй группы Гена Корнеев.

А его друг, маленький курчавый Валерка Давыдов, тоже спокойно подтвердил:

– Гнать. Чего тут разговаривать! Если бы даже простые ремни были, все равно гнать за трусость. А ремни форменные. Значит, они еще и форму опозорили.

Олег обратился к Голованову:

– Ты тоже так думаешь: рубль пятьдесят – и все? Ты ведь на пряжках у этих ремней сам шпаги выцарапывал…

– Я и на других сделаю, долго, что ли? – огрызнулся Женька.

– Лишь бы в морду не получить? – насмешливо спросил Смирняков. – Я тоже за то, чтобы выгнать. Только у меня еще вопрос: почему они думают, что обязательно заработали бы по морде? Там же их четверо на четверо было.

Женька Голованов сердито хмыкнул:

– Четверо… От Кольцова какой толк?

И тут вмешалась Наташа:

– Как это какой толк? Ведь он-то как раз и дрался!

Женька опять хмыкнул:

– Дрался… Он драться-то совсем не может.

– А ты можешь? – тихо сказал Митя.

– Когда надо, могу…

И тогда взлетел яростный голос Данилки:

– А ты, скотина, думаешь, что сегодня было не надо?!

– Тише, Вострецов, – сказал Олег. И повернулся к Мосину: – А ты, Леонид, что скажешь?

Он хмуро ответил:

– Чё я скажу? Ничего.

– От тебя я трусости никак не ожидал, – горько сказал Олег.

– А я их и не боюсь, этих-то…

За столом засмеялись.

Мосин кинул сердитый взгляд.

– Ну чё… Смеяться легко. А на них если будешь выступать, соберут шару, подкараулят потом десять на одного…

– Что соберут? – не понял Олег.

– Шару… Ну, компанию, значит.

Неожиданно вмешался Генка:

– Я этого Лысого лупил, лупил… Никто не собирает, никто меня не трогает.